О лучших годах молодости.
Как об арестантском заточении, говорит Эразм о лучших годах молодости, проведенных в этой теологической темнице. Имея вполне современные понятия о гигиене, он пересыпает свои письма жалобами: спальни затхлые, стены в них ледяные, нищенски голые, ощутимо чувствуется близость отхожего места, никто не может долго выдержать в этом «уксусном коллеже», где так легко смертельно заболеть или умереть.
Питание также не устраивает его: яйца и мясо тухлые, вино прокисшее; ночь наполнена бесславной битвой с насекомыми.
«Ты из Монтегю? — насмешничает он позже в своих «Беседах».— Значит, твоя голова покрыта лаврами? Нет, блохами». Тогдашний монастырский уклад не гнушается даже телесных наказаний, и если в подобном же заведении мог двадцать лет невозмутимо терпеть розги и палки ради воспитания воли фанатичный аскет Лойола, то такое нестерпимо для нервного и независимого Эразма.
Учебные предметы также отвратительны для него: сразу же и на всю жизнь ему опротивела схоластика, ее мертвящий формализм, ее плоские талмудизмы и каверзы, художник в нем возмущается — не с таким веселым озорством, как позже Рабле, но с тем же презрением — против насилия над мыслью на этом прокрустовом ложе.