Учитель своего столетия
Благодаря такой хрустальной прозрачности мыслей и проникновенности чувств он стал величайшим истолкователем, критиком, воспитателем и учителем своего столетия, учителем не только для своего поколения, но и для последующих, потому что все просветители, вольнодумцы, энциклопедисты восемнадцатого столетия и многие властители дум девятнадцатого — его духовные наследники.
Однако во всяком здравомыслии и просветительстве таится опасность опошления и филистерства, и если Просвещение семнадцатого, восемнадцатого веков претит нам своим самонадеянным умничаньем, то это вовсе не вина Эразма, потому что оно подражало только его методу и чуждалось его духа. Всяким мелким душонкам недоставало того грана аттической соли, того независимого превосходства, которое придает всем посланиям и диалогам мастера такую занимательность, такой литературный вкус.
У Эразма веселая, насмешливая причудливость всегда уравновешивает ученую солидность, он достаточно уверен в себе, чтобы забавляться своей духовной силой, и в то же время ему прежде всего свойственно сверкающее, но не злое, едкое, но и злонамеренное остроумие, наследниками которого стали Свифт, а потом Лессинг, Вольтер и Шоу.