Ясность и честность
Распространять ясность и честность — его призвание. Все смутное претило ему, все сумбурно-мистическое и экзальтированно-метафизическое органически отталкивало; как и Гете, он ничто так не ненавидел, как «туманности».
Даль манила его, но глубина не притягивала: он не склонялся над «бездной» Паскаля, не знал душевных метаний Лютера, Лойолы или Достоевского, таких страшных кризисов, когда таинственно сочетаются смерть и безумие.
Всякое преувеличение оставалось чуждым его здравомыслящей натуре. Не было в эпоху Средневековья человека более, чем он, свободного от религиозных предрассудков. Он, вероятно, втихомолку посмеивался над экстазами и кризисами современников, над мистическими видениями Савонаролы, над паническим ужасом Лютера, трепетавшего перед сатаной, над астральными фантасмагориями Парацельса.
Только реальное умел он воспринимать и разъяснять другим. Ясность была органически свойственна ему, его неподкупный взор мгновенно улавливал истинный смысл явлений и их взаимосвязь.